Welcome to Gaia! :: View User's Journal | Gaia Journals

Testing journal
Вот так вот всегда – не успеешь отдохнуть толком, как тут же начинается. Многоуважаемая Катечкина, а не переехал ли вас камаз? Или, быть может, на морях водицы какой-нибудь не такой хлебнулось, так что волосы выпали и сиськи скукожились? Или вот вообще трогательное-эпистолярное: «ну давай уже напиши что-нибудь, а то так, сцуко, тошно». Честно скажу, письмецо сие пробрало меня до глубины глубин и не отреагировать на него я не смогла. Пишу вот.

Из отпусков я вернулась, как и положено, в золотых ногтях и при некотором косоглазии. Вру. Косоглазие у меня не «некоторое», а вполне себе профессиональное. Вот вы, к примеру, хоть раз проверяли зрение у заводчика хомячков поголовьем 40 штук, один другого гаже? Нифига ведь не проверяли! А напрасно. Я вас уверяю, косенький он, как заюшка. Правильно, потому что их – 40, а он всего один, бедолажный, и на каждого дристуна никаких окуляров не хватит.
В маленьком Ф квартируются четыре миллиона хомячков и одна оголтелая белка из тех что ебнется разумом, если лишить ее колеса. Нет, он не тонул, не ломал конечностей, и даже кашу иногда кушал. С маслом. Короче все было бы идеально, кабы не одно «но». Ф проебывался, причем делал это так мастерски, что приставленная к нему бабушка ухитрилась похудеть, невзирая на прелести шведского стола.
- Ты что-то как-то паршиво выглядишь, - сказала я ей на 5ый день отпуска. – Может быть, стоит попить витаминчиков?
- Блядь такая, - ответила мне бабушка.
В этой сакраментальной фразе таилось столько обиды на человечество и на меня в частности, что я моментально прониклась ситуацией и решила взять проблему на себя. Проблема брыкалась, верещала «отпусти нимеднинна», но я была непреклонна. Так, вместе с бабушкой и проблемой, мы дошли до места проката электромобилей. Сей дитячий плацдарм был выбран мной не случайно: во-первых, территория покатушек огорожена, а, во-вторых, у автомобилепрокатчика сытая харя и кулак, размером с заварочный чайник. Короче то, что он с хомячками нифига не церемонится, было очевидно. Договорившись с дяденькой о том, что мы вернемся за ребенком через полчасика, я отправилась назад, попутно уча бабушку жизни.
- Вот видишь, - говорила ей я. – Сдала дитятко, и никаких тебе проблем! У тебя есть целых 30 минут на счастье. Хочешь спи, а хочешь дуй кофе и баранками зажевывай.
- Так уж и кофе, - не соглашалась со мной бабушка. – От твоего сына всего чего угодно ждать можно. А ну как он оттуда удерет?
- Да как же он удерет, если, во-первых, у прокатчика – харя, во-вторых, территория огорожена, а, в-третьих, тут охранников больше, чем отдыхающих?
Так, переругиваясь, мы дошли до своих домиков, заварили себе кофе, и отправились на балкон. С балкона открывался прекрасный вид на окрестности, кофе был вполне себе вкусным, и бабушка начала «отходить».
- Ну, может, и правда ничего с ним не случится. Вон как охранники бегают!
И действительно – в рядах синих рубашек наметилось некое оживление. Они сновали туда-сюда, периодически отдавали команды по рации, и вообще были чрезвычайно деятельны.
- Может какая-нибудь комиссия приехала? – предположила бабушка. – Вот они и стараются.
- Может быть, - зевнула я.
- А ведь хорошо работают! – умилилась бабушка.
- Ага, - умилилась я в ответ.
Так, наблюдая за работой охраны, мы проумилялись минут 20. Ровно до тех пор, пока на дорожке не показался Ф.
- А ты чего пришел-то? – спросила я у ребенка. – Мы же тебя должны были забрать! Там, небось, дяденька волнуется.
- Не волнуется, - быстро ответил мне Ф, юркнул в домик и затребовал чаю.
- Давай хоть деньги пойдем ему отдадим, - предложила я Фасолику.
- Не пойду, - тут же ответил мне ребенок, и принялся снимать сандалики.
Почувствовав недоброе, я взяла деньги и побежала на автодром сама.
- Вот тут мальчик был, в бейсболке и с красным капюшончиком, - подошла я к прокатчику. – Я бы хотела за него заплатить.
- Ааа, мальчик, - вдруг как-то нервозно улыбнулся дяденька. – Этот мальчик далеко пойдет!
- То исть? – ужаснулась я.
- То и есть, - вздохнул дяденька. – Сел на джип, покрутился вокруг и уехал!
- Как это уехал? – еще больше ужаснулась я. – Куда?
- Далеко уехал, - хихикнул дяденька. – Так что его по рации 40 человек искало. Прямо, скажем, вся база на ушах стояла из-за этого вашего стремительного мальчугана. Но вы не переживайте, мамаша. Мы его уже нашли. Вот он, тут – на скамейке сидит зареванный.
С этими самыми словами, дяденька обернулся, и ткнул пальцем в сторону скамейки. Так как в данный момент времени зареванный мальчик в бейсболке сидел дома и гонял чаи, рассказывая бабушке о том, как играл «в перегонки» с веселым дядей в синем, скамейка оказалась неприлично пустой. Прокатчик побелел и выразил желание немедленно найти мальчика второй раз и выдрать оного самолично.
Я отказалась.
Так что теперь у меня косоглазие, у бабушки похудение, а у Ф новая коронная фраза «биять такая». Так и говорит: «сатишку не буду, биять такая». Доходчивый стал, паразит.

Но на этом мытарства мои не закончились. А вовсе даже наоборот. Как и всякое, разумное существо, я рассудила, что отдохну после отпуска, и вообще «не морем единым». О да, не морем.
Самый первый сурприз был преподнесен мне старушкой-соседкой, коей были вверены наши неутомимые кОты, числом до двух. Нет, когда я открывала дверь собственной квартиры, я была морально готова к потерям: в прошлом году бабуся забыла запереть кухню, и эта ее забывчивость стоила мне лужи на полу (потому что Васечка вскрыл холодильник) и цветов обожранных до стеблей (потому что Прошик охоч до флоры). Но в этот раз старушка решила проявить изобретательность, чем неимоверно разнообразила мой досуг. Все гениальное просто: достаточно не менять кошачий лоток в течение двух недель, как он начнет жить самостоятельной жизнью, причем жить с таким размахом, что достанется даже соседям.
- Как будто бы у нас гостил слон, и как будто бы он только и делал, что ссал, - печально сказала я Диме, робко переминаясь на пороге.
- Нет, он не только ссал, но еще и немножко какил, - ответил мне Дима, оттирая с тапочек продукт жизнедеятельности гостевого слона.
Дальше мы принялись рядиться, кто из нас больше всего походит на золотаря, и чуда не произошло. Вы когда-нибудь видели загорелого говночиста с золотыми ногтями и бюстом третьего размера? Нет? А Дима только таких и встречал.
Вздохнув, я приступила к работе, и работала 2 дня. А на третий день мне позвонили из главного женского журнала и потребовали лирики. Звонок раздался как раз в тот момент, когда я в восьмой раз заливала пол доместосом, и уже размышляла, а не сделать ли мне глоток-другой из бутылочки, чтобы покончить с ЭТИМ навсегда.
- Что-нибудь трогательное можете? – спросили у меня.
- Могу умереть, - честно ответила им я.
Трупов не требовалось.
- Нам, пожалуйста, что-нибудь нестандартное… Так, чтобы в концовке не выяснилось, будто бы он миллионер. А?
- Не переживайте, сделаю алиментщика с судимостью, - пообещала я, с тоской поглядывая на лоток.
- Ждем, - воодушевилась трубка.

Кое-как отмыв себя от трудовых будней ассенизатора, я собрала сумку и двинула на дачу. - Ничего, на природе приду в себя, и чего-нибудь да накатаю, - рассуждала я. – Дача для творчества – первое дело.
Всю дорогу, пока я ехала в электричке, виделся мне второй этаж, стол с ноутбуком, яблони в окошке и непременный вечерний костерок под пивко – эдакая писательская пастораль, низменного лишенная напрочь. Но человек предполагает, а Бог располагает: Катечкина без низменного, как призывник без герпеса – все хорошо, но чего-то не хватает. И точно.
Ловлю такси на вокзале, место называю, и выясняется, что теперь проезд стоит дешевле. Интересуюсь, отчего же такой коммунизм, и выясняется, что улица моя, до недавнего времени бывшая паршивой, вдруг улучшила свое качество.
- У вас там все битым асфальтом засыпали и катком закатали, - докладывает мне таксист. – Конечно, страшненько, но зато машина хорошо идет.
Радуюсь за улицу, гружусь, едем. Точно засыпали. Черной вонючей дрянью. Все-все. Кроме одного куска дороги, протяженностью 30 метров. Нашего куска – того самого, что напротив моего забора, угу. Расплачиваюсь и бегом к бабке.
- Бабушка, как же так получилось, - спрашиваю. – Почему у всех дорога есть, а у нас нет? Кто посмел обидеть труженика фронта?
Довольно скоро выяснилось, что труженик фронта обидел себя сам. Неуставная ситуация произошла из-за того, что бабушка удумала поиграть в свою любимую игру «а вот хуй вам», и непросто поиграть, но и снять нешуточный барыш в виде членских взносов за 4 года. Поясняю кратенько: дорогу засыпали самосвалами, по одному на каждые 2 участка. От садоводов требовались три вещи: выйти на улицу, накрепко посраться с соседом в процессе дележа кучи, и, ухватив свою половину черной вонючести, чахнуть над ней вплоть до приезда катка. Соседка наша баба ушлая, и без литературных экивоков ебнутая (угу, это тот самый женщин, который кормит своих собачат живыми кроликами). Едва самосвал приехал, как она тут же сгребла асфальт к себе, тем самым прекратив всякий дележ на корню.
- Ну что я с ней, ругаться что ли буду? Вот еще не хватало, - деланно вздохнула бабушка.
- Ну, предположим, это ты пиздишь, - подумала про себя я (угу, при желании моя бабушка и сама живого кролика сожрет), а вслух спросила «и что же теперь делать?».
По бабкиным планам выходило, что нам следует сидеть на жопе ровно.
- Вот в среду приедет комиссия, увидит, что кусок дороги не тронут, а тут я выйду со своей садовой книжечкой, и нате вам, взнос уплочен, а дороги тютя. 4 года по 500 рублей – целых 2 тыщи получится. Пол машины навоза можно купить.
- Ну ты и дура, - честно сказала ей я. – Наше правление еще ничего никому и никогда не возвращало.
- Сама дура, - ответила мне бабушка. – Вот увидишь, вернут!
И я увидела. Действительно вернули. Второго дня утром, когда портрет злодея и непутевой главной героини уже окончательно сформировался в моей голове, на нашей улице показался грузовик.
- О Господи, только не к нам, - попросила я у неба.
- Хуюшки, - ласково ответили мне откуда-то сверху.
Грузовик развернулся жопой, задрал кузов и принялся избавляться от содержимого, задорно попердывая при каждом движении колес. Через 10 минут он уехал, оставив 4 кучи битого асфальта и облако выхлопного газа.
- Ну вот, - гордо ответила мне бабка, прочихавшись. – Хоть денег не вернули, зато целую машину привезли! Все-таки не зря я боролась.
- Не зря, - мрачно ответила ей я. – Только кто теперь все это растаскивать будет?
- Как кто? Каток! – бабкин взгляд пылал такой непоколебимой уверенностью в исходе дела, что я предпочла заткнуться.
Так мы начали ждать катка. Каждые тридцать минут бабушка поднималась ко мне наверх, чтобы сообщить что «каток вот-вот будет, а если не будет, то мы и с места не двинемся». Но катка не было.
- Вот ведь суки какие в правлении сидят, - сетовала бабушка. - Но это ничего, мы им не лошади. Ты сиди-сиди, тебе тяжелое таскать вредно. Лучше пиши!
И я действительно сидела и писала. Вопреки законам жанра, от всех этих бабкиных визитов, открылась во мне нешуточная муза. Герои любили, ссорились, планировали сдаться властям и конец рассказа был уже совсем близок, как вдруг…
Крик был таким громким, что я чуть не свалилась со стула. Перепуганная, я подбежала к окну. Кричала бабушка.
О да, пока мы доказывали, что мы не лошади, и вообще идейно боролись, какой-то бодрый дедуська взял тачку, нагрузил ее нашей драгоценной битой вонью и попер к себе в огород. Ясное дело, что бабушка бдила, и поэтому дедуськин хадж можно смело считать последним, но это ведь совсем не главное. Увы.
Едва только дед доскакал до Воронежа, как бабушка тут же принялась сигнализировать мне в окно.
- Вставай, нас грабят! – громко и не без пафоса рявкнула она.
- А как же каток? – тут же ответила я ей. – Мне, между прочим, тяжелое таскать нельзя!
- Не развалишься, - сверкнула глазами бабушка.
И тут, впервые, наверное, за 5 лет моей творческой деятельности, я решилась Сказать_Ей_Это.
Высунувшись в окно подальше, и набрав в легкие как можно больше воздуха, я крикнула, и крик мой был песня.
- Бабушка, я писа-а-ааааааааа-атель, а не асфальтоукладчик, - вот как крикнула ей я.
Ответ бабушки был краток, громок и емок.
- Лопата за сараем, Ахмадулина, - раздалось по окрестностям, и теплый июльский ветер еще долго повторял «хУева, хУУУева, хУУУУУУева…..».
А потом пошел дождь.
Я долго-долго гребла мокрый асфальт. Гребла, кашляла и думала, что все эти мои герои с их беременностями, свадьбами и похоронами – такая в сущности чушь по сравнению с правдой жизни. Поздним вечером я вернулась домой, стерла все написанное за день и придумала новую историю. Такую же кривенькую, как моя дорога, и такую же невероятную, как асфальтоукладчик с золотом маникюром.
Привет тебе, Август!
Вернулась wink